В УСАДЬБЕ ГУТТА
Буланаков Дмитрий Григорьевич родился 23 февраля 1913 года в деревне Кураково Чебулинского района Кемеровской области. До войны учился в местной школе, работал на руднике.
В феврале 1942 года был призван на военную службу. Воевал на фронтах: Волховском, Ленинградском и 2 Белорусском. Освобождал от блокады Ленинград, воевал на Карельском перешейке, в Эстонии, участвовал в Восточно-Прусской операции и в Берлинской битве. Имеет четыре ранения. Награжден орденами Славы III, II степеней и за героизм, проявленный в боях на западном берегу Вислы, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года — орденом Славы I степени. В числе наград есть орден Красной Звезды, медаль «За отвагу».
После окончания войны Буланаков приехал в Киргизию и ныне живет в городе Фрунзе. Он вышел на пенсию и находится на заслуженном отдыхе.
Июнь тысяча девятьсот сорок четвертого был жарким. Наши войска наступали и днем и ночью, освобождая от врагов Советскую землю. Позади уже осталась река Сестра, линия Маннергейма. Полк наступал на Выборг.
Головной дозор, в составе которого был Буланаков., двигался по шоссе. Неожиданно группа была атакована. Дозору пришлось занять оборону. Противник, имея взвод, пять раз пытался выбить наших бойцов с занимаемого рубежа.
Когда финны отступили после пятой неудачной атаки, наши бойцы бросились в контратаку. Завязалась рукопашная. Сопротивление противника было сломлено, финны окрылись в лесу. Только теперь Дмитрий почувствовал слабость. Он был ранен, но отказался идти в санбат, хотел участвовать в штурме Выборга.
Наши войска вышли на Советско-Финляндскую границу.
За смелость и мужество в бою Дмитрию Буланакову 21 июня перед строем полка был вручен орден Славы III степени. Произошло это в Выборге, на другой день после его освобождения.
В сентябре 1944 года начались бои за освобождение Эстонии. 46-я стрелковая дивизия действовала севернее Тарту. В этих боях Дмитрий Буланаков снова показал свое умение воевать. Он был уже младшим сержантом, командиром отделения. Противник, защищая дорогу, ввел в бой свежие силы. Плотный минометный и пулеметный огонь прижал нашу пехоту к земле. Буланаков поднял голову, огляделся. Мины рвались среди пехотинцев.
«Надо вырваться вперед»,— подумал он и вскочил. За ним поднялись и побежали другие. Сначала бойцы его отделения, а потом весь взвод. Громкое «ура» догнало его у немецких траншей. Через несколько минут они были захвачены — бой закончился.
В городе Тарту, в канун 27 годовщины Октября младший сержант Буланаков был награжден орденом Славы II степени.
Из Эстонии дивизия вступила на польскую землю.
Большая богатая усадьба на берегу Вислы называлась Гутта. Господский дом был разрушен. Во дворе, вымощенном камнем, зияли глубокие воронки, несколько срубленных снарядами деревьев образовали завал, часть решетчатого забора упала на живую изгородь и примяла её. Но целыми остались подсобные постройки: конюшня, коровник и дом прислуги.
Взвод занял оборону и первые два дня только слышал грохот боев на соседних участках плацдарма. На третий день сержант сходил к командиру роты узнать, какой будет приказ.
— Что-то мы застряли, — сказал он.
Старший лейтенант был так же расстроен бездействием.
— Приказано укрепить оборону, — сердито ответил он на предложение Буланакова наступать.
Буланаков вернулся в усадьбу и, проверив часовых, уже хотел заняться письмами домой, но раздался крик: «Танки!»
В поле, за поваленным забором, показались танки, за ними, пригибаясь, бежала пехота.
— По местам, к бою! — скомандовал Буланаков.
Бойцы бросились в траншеи, готовили оружие, и вскоре расчеты противотанковых ружей открыли огонь. Фашисты залегли в стерне, ожидали, когда танки подавят огневые точки. Два танка шли на развалины господского дома, полагая, что там главный узел обороны. Третий танк стрелял по надворным постройкам. За ним шла самоходная пушка. Потом она остановилась и открыла огонь по саду, примыкавшему ко двору. Атака была спокойной, словно немцы знали, что перед ними всего один взвод, и думали смять его без особых усилий.
Огонь наших противотанковых ружей вначале не давал никаких результатов. Танки были далеко и приближались медленно. Буланаков приказал прекратить огонь, беречь патроны, подпустить танки ближе. На наших позициях стало тихо. Слышался лязг гусениц, гул моторов. А в развалинах, в саду и в постройках рвались снаряды, не причиняя никакого вреда взводу. Вскоре дом прислуги загорелся. Ветер с Вислы понес дым через наши траншеи над полем. Фашистская пехота, думая, что ее прикрывает эта дымовая завеса, начала приближаться короткими перебежками. По ней ударили наши автоматчики. Она снова залегла и стала окапываться. Два танка неожиданно повернули на сад, полагая, что их пехоту остановили огневые точки, расположенные там. Они были уже совсем близко и шли наискось вдоль наших позиций.
Буланаков приказал открыть огонь. После нескольких выстрелов танки почти одновременно задымили, из них стали выскакивать танкисты, но они тут же попадали под обстрел наших автоматчиков. Третий танк и самоходное орудие поспешно повернули назад, но, отойдя на середину поля, остановились и новели беглый огонь по двору усадьбы. Снаряды рвались за траншеями, все так же не причиняя вреда, а вражеская пехота, не успев окопаться, открыла беспорядочную стрельбу из автоматов и карабинов. Пули зароились над траншеями, защелкали о каменные постройки и, рикошетируя, жужжали, улетая в сторону Вислы. Бойцы взвода посмеивались:
— Лютуют, а чего — сами не знают...
— Патроны лишние расходуют, чтобы легче отступать было.
В это время пошел дождь. Горевший дом прислуги запарил и вскоре погас. Немцы прекратили огонь, видно было, как они спешат закончить окапывание. Танк и самоходная пушка продолжали постреливать, словно для того, чтобы только беспокоить наши позиции. А дождь усиливался, и скоро поле покрылось лужами.
Потом за полем показалось еще два танка. Они шли па большой скорости, за ними из-под гусениц струилась жидкая грязь. Стрелявший танк и самоходка, заревев моторами, тоже пошли на наши траншеи.
Взвод приготовился встретить их противотанковыми гранатами. Передний танк часто поворачивал то влево, то вправо, расчет «пэтээра» не мог поразить его, и он, проскочив траншеи, ушел в сад, ломая и выворачивая молодые деревья. Второй — остановился подбитый. Третий — тоже проскочил траншеи, но горел, подорванный гранатами. Самоходка шла прямо на Буланакова. У него не было гранат. Он взглянул на расчет противотанкового ружья. Ружье лежало на бруствере, его первый номер пытался подняться со дна траншеи, залитой водой, но, схватившись за плечо, упал.
Буланаков бросился к ружью, выстрелил раз, второй, самоходка вильнула в сторону, остановилась. По ней били бойцы из автоматов, уничтожая выскочивший расчет. А прорвавшийся танк уходил по саду в сторону и был подорван соседним взводом.
Стрельба и грохот смолкли, остался только шум дождя. Траншеи заливало мутной водой. Бойцы промокли, были в грязи.
Фашисты решили выбить взвод и вновь пошли в атаку, не дожидаясь новых танков. По сигналу белой ракеты они выскочили из своих окопчиков и бросились на наши траншеи, стреляя длинными очередями. Оскальзываясь, они падали в лужи, но тут же вскакивали и снова бежали, словно спешили укрыться от дождя в уцелевших постройках усадьбы.
Взвод подпустил их на расстояние прицельного огня и заставил залечь, но через две-три минуты они опять поднялись а атаку. Взвод встретил их гранатами. Немцы отходили к своим окопчикам, не торопись, По двое, по трое. И тогда Буланаков поднялся на бруствер.
— Вперед, за мной! — закричал он.
Взвод бросился в контратаку. Бойцы поняли своего командира, им нужно было захватить оружие и патроны врага, иначе следующую атаку они не отобьют. Натиск был стремительным и неожиданным для фашистов. Они не успели отступить до своих окопов. Началась рукопашная.
Буланаков первым подобрал автомат убитого фашиста и поливал из него бегущих. Одни падали сраженные, другие спешили поднять руки. Бой закончился, у самых окопчиков. Среди пленных оказался один офицер, а среди трофеев — несколько ручных пулеметов и ящики с патронами. «До утра хватит»,— говорили бойцы, когда собрали и принесли все в конюшню. Кое-кто ломал дощатые перегородки, разводил костры, чтобы; обсушиться. Пленных отправили к командиру роты.
Уже вечерело. Пасмурный день сменяли серые угрюмые сумерки. На поле показались новые танки, а за ними так же, как днем, бежала пехота. Это была четвертая атака. Взвод встретил ее в траншеях, залитых холодной водой, которую стягивало тонким ледком. Но как только прозвучали первые выстрелы «пэтээровцев», справа, из-за лесочка, резко хлопнули «сорокапятки», и головной танк вспыхнул ярким пламенем.
— Живем, славяне! — раздалось над траншеями взвода.
Горевший факелом «тигр» остановил другие танки. Пятясь, они ушли с поля. А потом гул моторов стал ослабевать и совсем затих.
Буланаков и бойцы едва держались на ногах. Мокрые, усталые, они хотели одного — согреться. И когда на смену пришло подразделение польской армии, они никуда не ушли — остались в конюшне у большого костра. Польские солдаты поделились с нашими бойцами сухими рубахами, портянками.
В бою за господский двор Гутта Буланаков заслужил звание полного кавалера ордена Славы. Золотая звездочка была вручена ему в июне 1945 года. Но до этого дня ему пришлось еще пройти много военных дорог.
