САПЕРЫ
Кадыркулов Идирис родился 15 сентября 1917 года в селе Казарман Тогуз-Тороузского района Киргизской ССР. 10 декабря 1939 года был призван на военную службу Тогуз-Тороузским военкоматом. На фронте с декабря 1941 года. Воевал на Сев. Донце, в числе первых форсировал Днепр, преодолевал Южный Буг, Тиссу, Дунай, Грон, Мораву, Дыйе. На реке Ипель, командуя отделением саперов, разминировал берег, навел переправу и обеспечил переход на вражеский берег основных сил дивизии. Дважды ранен.
Награжден орденами Красной Звезды, Славы III, II степеней и Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1945 года — орденом Славы I степени. В числе боевых наград есть медали «За отвагу». «За взятие Вены» и другие.
В наши дни Идирис Кадыркулов живет в колхозе им. Ленина Тогуз-Тороузского района и работает в районном Управлении оросительных систем.
Темная сентябрьская ночь была ветреной. Днепр пенился, с гребешков волн срывались брызги, летели в лица гребцов. Надувная лодка пересекала реку наискось, ее сносило течением и ветром. Люди в ней вглядывались в черный берег, прислушивались, но темнота не давала видеть, а шум ветра и плеск волн мешали слышать.
— Не знаю, кто нам позавидует...— прошептал Кондратьев, сидевший на носу лодки с ручным пулеметом в руках. Рядом с ним, припадая к борту, полусидел-полулежал Идирис с автоматом. Он не понял товарища, но расспрашивать не стал. По тону голоса догадался, что тот чем-то недоволен. Он вытер лицо рукавом шинели, поправил на голове шапку.
Темный берег приближался. Уже различались кусты, коряги, и чуть заметно белела полоса прибоя.
— Навались!— приказал Кондратьев гребцам. Четверо солдат засопели чаще. Лодка пошла прямо к берегу. Кондратьев и Идирис привстали, готовясь выскочить. Их глаза впивались в кусты, ожидали увидеть вспышки выстрелов. Но берег молчал. Лодка ткнулась в него, стала разворачиваться, сносимая течением. Солдаты прыгали на берег, бежали в кусты. Двое остались, выгружали бревна, лопаты, моток стального троса, потом вытащили лодку и стали быстро копать яму.
— Ты и Попов в обороне, — сказал Кондратьев, оставляя Идирису ручной пулемет.— Окапывайтесь.
Идирис молча кивнул, Попов ответил:
— Не видно ничего.
— Утром увидим.
Кондратьев вернулся к работавшим на берегу, сменил одного из солдат, второго сменил напарник Попова.
Мягкая земля поддавалась легко. Яма становилась все глубже.
— Давай дальше,— командовал Кондратьев, выбираясь из нее.— До воды копай.
В яму спрыгнули начинавшие копать, а Кондратьев вернулся к Идирису.
— Что видно?
— Никто — куст.
— Попов, а у тебя?
— То же самое. Пожалуй, здесь никого нет.
— «Никого нет»!— передразнил Кондратьев сердито.— А в бинокль что видел?
— Так это днем было... Ушли, наверное. С берега тихо позвали:
— Старшина, вода...
— Я потяну трос один. Смотрите тут. Идирис, ты за старшего.
— Понимаю, хорошо.
— Смотрите,— повторил Кондратьев.
На берегу закапывали столб, привязывали к нему трос, Кондратьев сел в лодку. Через минуту он скрылся в темноте, и только вздрагивающий трос подсказывал, что лодка уходит на свой берег. А ветер шумел, плескались волны, шелестели кусты. Небо заволакивали низкие осенние тучи. Ни одна звездочка не проглядывала сквозь них. Только иногда появлялось расплывчатое белесое пятно там, где должна быть луна.
— Что такое не позавидует? — спросил Идирис, когда к нему пришел сменившийся солдат. Они копали траншеи. Строили оборонительный рубеж. Попов, услышав вопрос, хмыкнул:
— Ты и здесь учишь русский язык? Ну, парень...
— Это Кондратьев сказал про нашу судьбу. Хуже сапера не придумаешь,— ответил солдат.
— Зачем придумывать? Мы главный человек на войне,— ответил Идирис.
Попов опять усмехнулся:
Верно, Идирис. Если после войны кто-нибудь замерит все наши траншеи, блиндажи и подсчитает, сколько мы земли переворочали, сколько мостов взорвали и построили, да сколько на брюхе по минным полям проползли, то мы будем главными чернорабочими войны... Вскоре траншея была готова. Саперы устроились в ней поудобней, ветками загородились от ветра и намеревались отдохнуть до утра, но трос натянулся, по нему пришли лодки с пехотой, плоты с орудиями, и саперам пришлось копать новые ямы, ставить другие столбы, тянуть на свой берег дополнительные тросы.
Переправа началась. Передовые части 7 гвардейской армии форсировали Днепр. Фашисты обнаружили их только на рассвете. Завязался бой. На переправу обрушился минометно-артиллерийский огонь. Тросы рвались. Лодки сносило вниз. Саперы тянули новые тросы, наводили понтонный мост для тяжелой артиллерии и танков. Мокрые, не раз сброшенные взрывом в Днепр, они продолжали свою работу, не обращая внимания ни на обстрел, ни на холодный сентябрьский ветер, ни на мутные волны реки.
Днем через понтонный мост шли танки, тягачи с гаубицами, пехота, санитарные повозки, походные кухни. А отделение Кондратьева уже было впереди войск, обезвреживало минное поле. Противник открыл ружейно-пулеметный огонь, не пускал на поле. Пришлось ждать ночи.
Саперный батальон майора Воронкова занял окраину села, отдыхал перед ночной работой. Комбат собрал командиров рот, поставил перед ними задачу, потом спросил:
— Кто думает писать представления к награде, доложите. Первым поднялся старший лейтенант Мальцев. Но майор не дал ему говорить.
— Все знаем твою шестерку. Не хвастай. Пиши молча. Достойны. Только, подскажу, киргизу... как его фамилия, не могу запомнить...
— Кадыркулов Идирис.
— Вот ему — орден Красной Звезды. Сам видел его. Заслужил.
...Ночь наступила опять темная, холодная, с промозглым ветром. Идирис в отделении Кондратьева полз впереди, ощупывал каждую кочку, каждую ямку. Грязь студила руки. Шинель промокла, в сапогах хлюпала вода. Сложно найти мину ночью в земле, еще сложнее обезвредить. Надо хорошо знать все системы мин, их секреты. Надо действовать предельно осторожно, ошибок не должно быть, иначе, взрыв, смерть.
Идирис нашел первую мину, окопал ее, ощупал. Взрыватель один. Выворачивая его, Идирис не верил, что немцы заминировали поле такими простыми минами.
«Это, наверное, только тут, дальше хитрые будут»,— думал он. Идирис пополз дальше, нашел вторую мину. Она была тоже с одним взрывателем. Он обезвредил ее, пополз в сторону. Надо было разгадать систему минирования поля. И вдруг невдалеке выстрелила сигнальная ракета. Кто-то допустил ошибку. Не заметил, не нащупал проволочку, тронул ее. Ракета взлетела в небо, подала сигнал, и почти следом над полем засветились другие ракеты, засвистели пули. Фашисты открыли пулеметный огонь, стремились выбить саперов, но они вдавились в землю, замерли, и как только гасли ракеты, продолжали работу.
К утру проходы были готовы. Многих товарищей саперы не досчитались. Идирис был ранен, но с поля ушел, когда закончил работу.
Фронт уходил дальше. Идирис Кадыркулов оставался на его переднем крае. Прошел Кировоград, Новоукраинку, Первомайск.
В марте 1944 года на пути разлился Южный Буг. Мутный, широкий, с плывущими льдинами, с раскисшими берегами, он казался непреодолимой преградой. Но фронт не мог останавливаться. 7 гвардейская армия форсировала реку с ходу. Для саперов это значит работа день и ночь под огнем противника, на открытой реке, а потом делать проходы в минных полях на вражеском берегу.
В наградном листе за эти дни майор Воронков о Кадыркулове писал:
«...Особенно отличился в дни наступления в марте 1944 года. Он шел впереди пехоты, проделывал проходы в минных полях противника. Лично обнаружил и снял 138 немецких мин. Несмотря на обстрел со стороны противника, четко и смело выполнял поставленную задачу. Достоин награждения орденом Славы III степени».
Армия наступала дальше. В Румынии Идирис воевал в составе взвода разведчиков. Часто ходил в тыл противника, помогал брать «языка». Рослый, крепкий, с недюжинной силой, он быстро завоевал авторитет у разведчиков тем, что и мины снимал, «как семечки грыз», и в бою дрался, «как танк».
На его груди среди орденов появился значок «Отличный минер», который давался только за мастерство.
К сентябрю 1944 года, когда он был награжден вторым орденом Славы, на его боевом счету значилось три тысячи поставленных мин и две с половиной тысячи обезвреженных. Две тысячи пятьсот раз Идирис держал в руках смерть. Две тысячи пятьсот раз, рискуя своей жизнью, он спас кого-то от смерти. И снова вперед, и снова преграды, минные поля, разведка в тылу, подрыв мостов, наведение переправ.
Все реки трудно форсировать, но одна на границе Венгрии и Чехословакии далась так, что запомнилась Идирису на всю жизнь.
Пасмурный день, дождь со снегом, подмороженная корка земли на минном поле, взорванная плотина на речке Ипель, мины с секретом в деревянной оболочке, которых не улавливал миноискатель, обстрел противником, переправа по ледяной воде вплавь — все застряло в памяти, словно было на прошлой неделе.
За эту операцию его представили к ордену Славы I степени.
Он стал первым полным кавалером ордена Славы в своем саперном батальоне, и его товарищи знали: Идирис это заслужил.
