ВОЗДУШНЫЙ СТРЕЛОК
Карымшаков Абдыкасым родился в 1913 году в селе Курменты Тюпского района Иссык-Кульской области. В сентябре 1941 года Пржевальским военкоматом был призван в армию. Воевал в составе Южного, 4 и 1 Украинских и 3 Белорусского фронтов. Участвовал в боях за Таганрог, Мелитополь, Джанкой, Севастополь, громил вражеские группировки под Витебском, Борисовым, на Сандомирском плацдарме, в Восточной Пруссии, штурмовал Кенигсберг. Карымшаков совершил 203 боевых вылета и лично сбил 7 самолетов врага. Храбрость, мужество и бесстрашие воздушного стрелка Родина отметила наградами — орденами Красной Звезды. Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, Славы трех степеней. Золотая звезда Славы вручена Карымшакову по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года.
В настоящее время полный кавалер солдатской славы живет на своей родине и трудится в колхозе им. К. Маркса.
Военная биография Карьшшакова Абдыкасыма началась за два года до первого боевого вылета. Служба авиационным оружейником, учеба в летно-технической школе, постоянные тренировки подготовили его настоящим воздушным стрелком—первым защитником и помощником летчика в небе.
Война уже гремела в степях Донбасса, когда он на штурмовике ИЛ-2 поднялся в воздух с боевым заданием: штурмовать и бомбить технику и живую силу противника на станции Волноваха. Это степной поселок на дороге между городами Донецк и Жданов. Фашисты превратили его в сильный опорный пункт на пути в Крым. Группе в шесть ИЛов было приказано нанести удар по нему, чтобы помочь наземным войскам. На одном из ИЛов был и Абдыкасым.
Под крылом тянулись однообразные степные перекаты, над головой развернулась блеклая синь, впереди — свои, а сзади... «Фокке-Вульфы» любят охотиться на замыкающих. «Успеет ли вовремя заметить их стрелок»,— думал летчик.
— Андрей, как там? — летчик волновался, забыл киргизское имя стрелка, называл, как в полку привыкли.
— Впереди справа два истребителя, — ответил стрелок.
— Где?
— Впереди справа, командир.
На горизонте, вырастая из точек, приближались два наших истребителя. Их еще никто не успел заметить. Летчик удивился, но ничего не сказал, на душе стало спокойнее.
«Говорит, в горах родился, наверное, зрение особое»,— думал он, и вдруг почувствовал себя так, словно его облили холодной водой. Мотор сделал перебой, потом еще и еще. А ведущий уже пошел в пике на станцию, и там ясно был виден эшелон с танками, чернели толпы фашистов. Надо пикировать. Но как пикировать, когда барахлит мотор? И тут же засверкали белые шапки разрывов. Слева их густо, впереди они сливались в, сплошное облако. Спасение в вираже. ИЛ склонился на крыло, ушел в сторону. Другие отштурмовали, возвращались.
— Идем на цель,— сказал летчик, проклиная мотор, который «прочихался» и теперь, как нарочно, работал четко.
— Понял, командир,— ответил стрелок.
Штурмовка прошла благополучно. Из зоны зениток тоже вышли удачно, а дальше снова перебои. Летчик нервничал: менял обороты, манипулировал высотным корректором, газом и забывал оглядываться назад, будто больше не боялся «мессеров». Только на аэродроме вспомнил о них.
— Ни одного не было?— спросил удивленно.
— Нет, командир.
— Молодец, Андрей. Спасибо!— летчик обнял стрелка, радовался его спокойствию, его выдержке.
Кто воевал на ИЛах, тот хорошо знает цену взаимодействия между летчиком и стрелком. Воздушный стрелок — главная оборона на штурмовике. В его руках две жизни: командира и его. Он обязан не только первым увидеть вражеские истребители и доложить о них командиру, но и умело отбить атаки. Безграничное доверие друг другу — это основа боеспособности экипажа. И плохо, если летчик оглядывается на хвост самолета.
И только после того, как экипаж произвел более двадцати успешных вылетов, когда Абдыкасым на деле доказал, что глаза у него действительно «особые», вот тогда в кругу командиров летчик Брандыс сказал:
— Мне оглядываться не надо. У меня за спиной Абдыкасым. Это покрепче любой брони.
Вскоре они завоевали право вылетать на свободную охоту. Это разрешалось только опытному и слетанному экипажу.
Утро. Погода подходящая: дымка, низкая облачность. Курс на Никополь. Там уличные бои, а за линией фронта резервы. Есть на что поохотиться.
— Идем через линию фронта, смотри!
— Понял,— ответил Абдыкасым. Пулемет у него наготове, глаза зорко следят за горизонтом.
На подходе к линии фронта самолет попал в зону обстрела. Вокруг забелели разрывы снарядов. Летчик маневрировал, бросал ИЛ из стороны в сторону. Вдруг удар и — тишина. Мотор заклинило. Самолет стал планером. Летел по дуге, снижаясь куда-то.
— Кажется, на нейтральную вытянем,— предположил летчик.
— Понял, командир,— спокойно ответил стрелок.
Земля, рыжая, выгоревшая, вся в воронках, стремительно, до ряби в глазах, летела навстречу. Потом толчок — один, второй. Попав колесом в воронку штурмовик развернулся и, уткнувшись носом в землю, остановился.
— Бежим, командир!
— Куда?
— Стрелять будут. Абдыкасым успел заметить фашистскую батарею, показал на нее. Там уже хлопотали орудийные расчеты, стволы пушек разворачивались на ИЛ.
— Сюда, сюда, — показывал Абдыкасым и побежал к воронке.
Первые пять-шесть снарядов упали вокруг ИЛа, следующий попал в него и там, где он стоял, поднялся черный столб дыма.
— Дальше надо, командир.
Они поползли к своим. Летчик не спрашивал, почему это надо. Ответом были пулеметные очереди врага. Наши стреляли из сорокапяток. Завязалась перестрелка. Одни стремились уничтожить, другие помогали спастись. Но до своих было далеко.
— Не вырваться,— проговорил летчик, когда вокруг начали рваться мины.— Сейчас прижмут и пойдут в атаку. Что будем делать?
— Что прикажешь, командир. — Стрелок прикрывал собой летчика, не давал ему выглянуть из воронки, в которой они опять остановились.
— Будем отстреливаться.
— Понял, командир.
— Но последний патрон оставим для себя.
— Понял тоже...
— Ты другие слова знаешь?
— Фашисты близко, трудно уйти, командир.
— Сколько у тебя детей?
— Мины вперед ушли. Бежим командир, Абдыкасым заметил, что фашисты перенесли огонь на окопы нашей пехоты, и он, схватив летчика за руку, бросился вперед. Этого никто не ожидал. Немцы не успели открыть пулеметный огонь, как Абдыкасым с летчиком оказались в воронке около своих траншей. Огонь прекратился. Все затихло. Оседала горьковатая пыль. Из окопов позвали:
— Эй, вы, летуны, целы?
«Летуны» переглянулись и неожиданно для себя рассмеялись.
— Целы вроде...
В полк они вернулись ночью, а на следующий день уже снова вылетали на боевое задание.
Фронт двигался к Крыму. Перед советскими войсками стояла задача: не дать врагу уйти живым с Крымского полуострова. На фронтовых аэродромах от зари до зари не смолкал гул самолетов. Большими группами поднимались они в воздух и уходили в сторону Севастополя, Керчи, Джанкоя.
8 апреля 1944 года командование и политотдел 8 Воздушной армии обратились к бойцам и командирам: «Нам выпала честь освободить Крым — родную, исконно русскую землю, за независимость и свободу которой героически сражались с иноземными захватчиками русские воины. Землю, где родилась бессмертная слава полководцев Нахимова, Фрунзе...
Штурмовики и бомбардировщики! Бесстрашно штурмуйте и бомбите вражеские оборонительные рубежи, громите и уничтожайте технику и живую силу противника!
В бой, воздушные воины! Вперед! За Крым! За Советскую Родину! Смерть фашистским захватчикам!»
Через несколько часов эскадрилья штурмовиков под прикрытием истребителей шла курсом на Сапун-гору. Абдыкасым внимательно осматривал окружающее пространство. Слева и справа шли свои самолеты...
— Справа группа самолетов! — возбужденно прокричал Абдыкасым.
— Пока не вижу!
— Группа разделилась. Командир, смотрите вправо по крылу!
— Вижу! Наблюдаю за левой группой. Бери уходящих вправо!
Абдыкасым почувствовал облегчение от того, что наконец увидел врага, что его не надо высматривать, а можно бить. Он развернул пулемет, осмотрелся.
— Немцы окружают!
— Хорошо. Вижу.
Наше прикрытие встретило вражеские самолеты. В воздухе закрутилась карусель стреляющих и воющих самолетов. Абдыкасым увидел несколько «фоккеров». Они выскочили из этой карусели и устремились к штурмовикам.
— Идут на нас, командир!
— Держись, Андрей! Будет жарко!
Вражеский истребитель стремительно приближался и не открывал огня. «Смелый»,— отметил про себя Абдыкасым и дал длинную очередь. Бледно-зеленый пунктир трассирующих пуль протянулся навстречу «Фокке-Вульфу», и тот, круто взмыв, ушел вверх. А рядом с фюзеляжем прочертилась трасса вражеских пуль.
— Левый вираж!! — не своим голосом закричал Абдыкасым. Самолет круто лег на крыло, и Карымшаков успел увидеть хвост уносящегося в сторону второго «фоккера». Он крутанул турель и навскидку дал очередь, стараясь теперь поймать в крестовину прицела истребитель. Вдруг тот как бы повис в воздухе, из-под правой плоскости вырвался черный клуб дыма, истребитель качнулся, лег на крыло и понесся вниз.
Еще четыре атаки отразил в этом бою Абдыкасым, защищая не только свой экипаж, но и два других, где воздушные стрелки были убиты.
В более трудной обстановке пришлось летчикам вести штурмовку в районе Сапун-горы. Плотный зенитный огонь мешал прицельному бомбометанию, дым застилал склоны горы такой плотной пеленой, что трудно было различать цели. Но штурмовики проносились низко над вражескими позициями и бомбили окопы и артиллерийские батареи.
Закончилась крымская битва, и к трем орденам воина-киргизстанца добавился орден Славы III степени.
Через несколько месяцев 75 гвардейский полк штурмовиков был переброшен к границе Восточной Пруссии. Предстоял штурм Кенигсберга. Больше трех месяцев продолжалась Восточно-Прусская операция, и все это время штурмовики беспрерывно были в работе.
Два документа военного времени охватывают тридцать четыре дня с 24 февраля по 28 марта 1945 года. Это были дни штурма Кенигсберга, когда Абдыкасыму приходилось вылетать по 2—3 раза в день.
«...В районе Бракунен, при выполнении боевого задания, тов. Карымшаков отбил две атаки шести вражеских истребителей.
25 февраля 1945 года в районе Родельсторг группа «ИЛов» была атакована истребителями. В этом бою тов. Карымшаков отбил 36 атак «ФВ-190».
То же самое в районе Брегден, в районе Кенигсберга и других городов Восточной Пруссии «...успешно произвел 30 боевых вылетов... Успешно произвел 27 боевых вылетов...»
Кенигсберг пал. Войска 3 Белорусского фронта завершили разгром врага.
За участие в Восточно-Прусской операции Карымшаков получил ордена СлавыII и I степеней.
