Бейшеев Усен, Парпиев Абдурашид, Темляков Дмитрий Андреевич

ЗЕМЛЯКИ-ОДНОПОЛЧАНЕ

     Бейшеев Усен родился 10 октября 1922 года в селе Кочкорка Нарынской области. По национальности — киргиз. До войны работал в колхозе. 15 августа 1942 года Кочкорским военкоматом был призван на действительную службу. На фронте с 25 марта 1943 года. Воевал наводчиком. Имеет пять ранений, одно — тяжелое. Участвовал в боях на Юго-Западном, 3 Украинском и 1 Белорусском фронтах. Прошел боевой путь от Сев. Донца до Берлина. Награжден орденами Славы III и II степеней и за прорыв Одерского рубежа обороны в районе Зееловских высот — Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года — орденом Славы I степени.
     В настоящее время Усен Бейшеев живет и работает в селе Кочкорка.

     Парпиев Абдурашид родился 14 февраля 1914 года в г. Ош Киргизской ССР. По национальности — узбек. До войны работал в колхозе. 10 февраля 1942 года Ошским военкоматом был призван на военную службу. На фронте со 2 апреля 1943 года. В марте 1944 года вступил в партию. Боевой путь Парпиева начался форсированием реки Сев. Донец. Потом он освобождал Ковель, прорывал оборону противника на реке Висла, участвовал в боях за овладение городами Лодзь, Кутно. Ленчица, Гнезно, Познань. Штурмовал все девять оборонительных полос на пути к фашистской столице и провел на улицах Берлина свой последний, победный бой. Имеет ранения, контузию.
     За боевые заслуги награжден орденами славы III, II степеней и Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года — орденом Славы I степени. В числе боевых наград две медали «За отвагу», медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и другие.
     После демобилизации вернулся в родные места, работал главным бухгалтером в колхозе имени Калинина, а последние 12 лет был председателем этого колхоза. Умер в ноябре 1974 года.

     Темляков Дмитрий Андреевич родился 21 февраля 1924 года в селе Молочная Гора, Кадомского района Рязанской области. В 1937 году родители Темлякова переезжают в совхоз «Санташ» Тюпского района Иссык-Кульской области. 16 октября 1942 года Пржевальским военкоматом был призван на военную службу и направлен в бывшее Фрунзенское пехотное училище. Боевой путь начал в апреле 1943 года на реке Сев. Донец в должности наводчика. Воевал на Юго-Западном, 3 Украинском и 1 Белорусском фронтах. Участвовал в битвах за Донбасс, в сражениях на правобережной Украине. Командиром орудия начал бои по освобождению Польши. В районе Зееловских высот провел свой последний бой.
     За смелость и мужество награжден орденами Славы III, II степеней, а Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года награжден орденом Славы I степени. Участие в форсировании рек Сев. Донец, Южный Буг отмечено двумя медалями «За отвагу».
     В настоящее время Темляков живет в городе Пржевальске и работает инженером-экономистом на электротехническом заводе.

     Смеркалось. Шел холодный дождь. На передовой было тихо. Изредка хлопнет одиночный глухой выстрел, и снова только шелест дождя и шорох голого кустарника под ветром. А ночью и ветер утих, и дождь перестал. С неба бесшумно падал мелкий снежок, застилая даль мутной пеленой. Сквозь нее едва виднелись желтоватыми пятнами взлетающие над вражескими позициями ра¬кеты.
     — Зачем светят? Все равно ничего не видно,— сказал Усен Бейшеев. Он смотрел в ту сторону, где светились ракеты и, от нечего делать, ловил в ладонь снежинки.
     Орудийный расчет сидел под навесом из плащпалаток. Дмитрий Темляков, двадцатилетний, стройный, красивый сержант из Пржевальска; замковой Мидхат Тухватуллин — тоже молодой, черноглазый; заряжающий Ашрот Бабаев—родом из Баку и ездовой Иван Гущин — добродушный украинец, любивший поспать в свободную минуту. Все знали: утром наступление, бой, и не просто бой, каких было немало до этого, а прорыв долговременной, глубокоэшелонированной обороны.
     — Видно, тоже не спят,— отозвался Гущин. Он, как и Усен, смотрел на взлетающие ракеты.
     — Надеятся удержаться. Назвали свои позиции «Восточным валом»,— сказал Темляков,— но за Днепром тоже наша земля...
     — Кто-то идет,— заметил Бабаев, глядя а сторону. В снежной пелене показалась плотная, коренастая фигура. Человек шел не спеша, обходил темные лужи, чтобы не замочить сапоги.
     — Земляк, Абдурашид,— узнал его Тухватуллин и зачем-то добавил:— Умный человек Парпиев.
     В расчете все знали командира соседнего орудия старшего сержанта Парпиева. Он был гораздо старше каждого из них. Через полмесяца ему исполнится тридцать. Он называл расчет Темлякова «мальчишками», но не было дня, чтобы не приходил и не заводил разговора о доме, об Оше, о Киргизии, по которым, видно, сильно тосковал.
     – Ассалам алейкум,— поздоровался он, подходя,— как устроились? Как настроение?
     Подшучивая над его восточной любезностью, Иван Гущин поспешил ответить в его тоне:
     — Все благополучно, уважаемый Абдурашид. Все гарно, а як вы дошли, не замочили ли штиблеты?
     Шутку Ивана все поняли, засмеялись и пожали крепкую руку Парпиева каждый двумя руками, как полагалось по обычаю Востока. Усен Бейшеев уступил свое место, предложил чаю.
     — Неужели есть? — удивился Абдурашид.
     — Конечно, есть, только дома — в Кочкорке. Угощу после войны.
     Все опять засмеялись и заговорили о доме. Четверо из них были киргизстанцами, могли вспоминать родные места сколько угодно.
     — А я с вами тоже земляк,— сказал Гущин,— на моей Украине воюем.
     — Я тоже,— вставил Ашрот Бабаев,— на моей нефти из Баку все танки и машины идут.
     — А что — верно! — ответил Темляков,— земляки мы, как одна семья. Завтра фашисты это почувствуют.
     Парпиев положил руку на его плечо.
     — Как раз об этом пришел сказать. Давай в бою будем смотреть друг на друга. Мы с пехотой идем, первыми встречаем огневые точки, помогать друг другу надо.
     Будет лучше.
     Все согласились с ним и поняли, что Парпиев не напомнил уставную взаимосвязь между орудиями в батарее, а предложил особую взаимовыручку в бою. Им часто приходилось действовать на самом переднем крае, помогать пехоте брать укрепленные рубежи, и обстановка всегда складывалась так, что батарея рассыпалась, орудия действовали в одиночку, подчиняясь командирам пехоты. Теперь Парпиев предлагал не терять друг друга из виду и, если потребуется, поддержать «огоньком».
     Расчет начал вспоминать ситуации, когда огонь соседа был крайне нужен, разговор стал оживленным, и они не заметили, как скоротали ночь.
     «... На рассвете 31 января после сильной артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление 46 и 8 гвардейская армии... Так началась Никопольско-Криворожская операция».
     Во время армейской артподготовки «сорокапятки» Темлякова и Парпиева, находясь на позициях пехоты, молчали, их работа началась, когда пехота поднялась на штурм вражеских укреплений, и когда по ней ударили уцелевшие пулеметы фашистов.
     — На колеса!— скомандовал Темляков. Расчет выкатил пушку на прямую наводку. Вокруг была грязь, смешанная со снегом, в воронки стекала ледяная вода, шипели горячие осколки, свистели пули.
     Наша пехота, не добежав до первых траншей фашистов, залегла. По ней строчил крупнокалиберный пулемет, засевший на высотке. Темляков показал на него Бейшееву, Усен торопливо навел. Грянул выстрел. Столб грязи поднялся с перелетом, второй накрыл цель. В воздух взлетели клочья мундиров и комья мерзлой земли.
     В цепях пехоты поднялись командиры.
     — Вперед! За Родину!
     Но тут же слева ударил второй пулемет. Темляков не видел его. Мешал высокий кустарник. Орудие Парпиева поднималось на высотку, где только что был крупнокалиберный пулемет. Темляков подал сигнал Парпиеву трассирующим снарядом в сторону огневой точки. Парпиев развернул орудие, открыл огонь. Пулемет умолк. Пехота бросилась вперед. Расчет Темлякова катил за ней орудие, останавливался, когда встречалась огневая точка, и снова шел вперед.
     Фашисты не выдержали натиска, отошли во вторые траншеи. И вскоре открыли по наступающим артиллерийский и минометный огонь. Земля вздыбилась от взрывов. Мерзлые комья, грязь, снег, осколки, пули — все перемешалось и встало стеной, сквозь которую, казалось, невозможно пройти. Но расчеты Темлякова и Парпиева не остановились. Выйдя ко вторым траншеям, они в упор расстреливали пулеметные гнезда, минометы, пушки, и наша пехота снова поднялась и, вырываясь из-под разрывов мин и снарядов, заняла вторые траншеи.
     За это наступление наши земляки Дмитрий Темляков, Усен Бейшеев, Абдурашид Парпиев и Мидхат Тухватуллин были награждены орденами Славы III степени. В их наградных листах значатся уничтоженными только за один первый день прорыва 10 пулеметов, одно орудие, одна автомашина с боеприпасами и до роты живой силы. Их награждали перед строем полка, Русский, киргиз, узбек и татарин — все из Киргизии — были отмечены высшим солдатским орденом.
     Потом они вышли на Южный Буг.
     Был март, половодье. Река разлилась, затопила низкие, поросшие кустарником, берега, форсировавшие ее части наступающей армии заняли небольшой плацдарм, но дальше продвинуться не смогли. Немцы прочно держались на сухой возвышенности, не давали нашей пехоте выйти из затопленного луга. Наше командование решило поддержать занявших плацдарм батальоном пехоты и одной батареей «сорокапяток». Задача ставилась простая: отвлекать противника, приковывать его внимание к этому участку, пока основные силы полка форсируют реку выше по течению.
     Ночью седьмого марта расчеты Темлякова и Парпиева переправились на плацдарм. Плоты остановились у кустарника, дальше было мелко. Орудия покатили на руках по воде. Иногда вода поднималась до колен. Над водой оставались только стволы орудий. Позицию выбрали, где посуше, чтобы замок орудия не заливало водой, снарядные ящики пристроили на кустах.
     На рассвете над рекой поплыл туман. Высотка впереди, а на ней — окопы и траншеи немцев с пулеметными гнездами, с позициями минометчиков.
     Густой туман скрывал наши позиции, но он быстро редел, и когда встало солнце, рассеялся. Орудийные расчеты вели дуэль с минометной батареей фашистов, с их крупнокалиберными пулеметами. Пехотинцы несколько раз ходили в атаку, но закрепиться на высоте не могли. А немцы не отвечали контратаками, видимо, понимали, что если выйдут из траншей, наша пехота сомнет их.
     День тянулся бесконечно. Атакующим казалось, что никогда не наступит ночь. Мокрые, озябшие, в ледяной воде, они ждали ночи, чтобы хоть как-нибудь выбраться на кусты, на плоты, на орудия, вылить из сапог воду, отжать портянки, хоть как-нибудь согреться.
     И ночь пришла, но противник освещал луг ракетами и усилил обстрел из минометов.
     — На кой черт мы взяли бронебойные? — ругался Темляков, когда подсчитал остаток снарядов,— танки здесь не ударят.
     — Я пойду с Иваном, привезу, что надо,— сказал Усен.
     Темляков посмотрел на высоту, подумал.
     — Давай, только возьми еще кого-нибудь у Парпиева,— согласился он.— Осколочных возьмите и картечь.
     Это было уже под утро. Поднимался туман. Затихало все, словно утомилось за ночь. Бойцы, устроившись кто как мог, дремали. Бейшеев с тремя бойцами отправился на свой берег. Вода поднималась. Парпиев пришел сказать, что надо выдвинуться вперед:
     — А то затопит. Стрелять не сможем.
     — А что командир батареи?— спросил Темляков.
     — Убит.
     — Та-ак...
     — Вперед надо, – Парпиев взобрался на орудие к Темлякову, сидел на корточках, ждал ответа.
     — Подождем Усена, а то не найдет.
     — Подождем, конечно...
     Они замолчали. Каждый обдумывал обстановку и проклинал воду. А туман сгущался, становилось холодней.
     — Заблудятся...— проговорил Темляков, имея в виду Бейшеева и его товарищей.
     — Киргиз не заблудится,— ответил Парпиев,— ты знаешь, какие у нас горы — как будто все одинаковые, а киргиз — разницу видит.
     — Да-да, у нас горы, а тут чертово болото.
     — Ничего. Пускай солнце осветит высоту, будем бить минометы. Только сначала вперед пойдем. Там меньше воды. Я смотрел,— Парпиев отжимал полы шинели, выливал из сапог воду.
     — Почему не болеем, а?— спросил он со смехом.
     — Некогда,— Темляков тоже засмеялся.
     — Потом, наверное, будем болеть... Когда старые станем...
     Со стороны реки послышались всплески. Приближались плоты. Кто-то негромко ругнулся и, отфыркиваясь, сказал:
     — Воронка попалась... Глубокая, черт возьми...
     Плоты гнали на руках, вброд. Бейшеев шел впереди.
     — Приказ держаться до особого распоряжения,— сказал он и пояснил: — Сегодня еще не начнут, готовят настоящий удар. Там,— он показал рукой вверх по течению и поздоровался с Парпиевым.— Как самочувствие, аксакал?
     — Ничего, спасибо,— ответил Парпиев, спрыгивая с орудия в воду,— пойдем вперед, Дима, пока туман.
     Плоты привязали к кустам, чтобы не снесло. Расчет взялся за колеса и покатил пушку ближе к высоте. На пути попадались овражки, -воронки. Пушка и люди проваливались в них и потом выбирались мокрые с ног до головы. У края кустарника помелело, нашелся даже сухой бугорок.
     — Куда это вы, боги?— спрашивали пехотинцы, сидевшие на примятых кустах,— сушиться, что ли?
     На заре, когда высота вырисовалась на мутном фоне неба, орудия открыли огонь, Наводчики старались наводить точно, чтобы меньше расходовать снарядов. Фашисты не ожидали такого раннего нападения, открыли беспорядочную стрельбу по старым позициям и вскоре замолчали, подавленные огнем орудий, а новые пулеметные точки не решились открыть себя, ждали, когда на высоту пойдет пехота.
     С восходом солнца сильно потеплело, над разливом, сменяя туман, поднялась дымка. Она колыхалась, двоила горизонт и скрадывала наши позиции.
     Противник установил новую минометную батарею за высотой и начал обстрел луга, стараясь вызвать ответный огонь орудий, но ни Темляков, ни Парпиев не отзывались.
     Обстрел продолжался весь день. Ночью было тихо, шел дождь. С высоты взлетали осветительные ракеты, иногда поднималась стрельба, фашистам мерещилось, что наши пошли на штурм.
     На следующий день было все то же. Бой то разгорался, то затихал, как будто обе стороны понимали его бесполезность.
     А ночью — это была третья ночь — загрохотало в верховьях реки. Там началось наступление. Зарево осветило часть горизонта, гул катился по реке, как эхо грома. Потом зарево погасло, шум боя изменился — слышалась трескотня выстрелов и частые залпы артиллерии.
     – Наверное, прорвали,— сказал Парпиев, прислушиваясь.
     Шум перемещался на запад, уходил за высоту.
     К артиллеристам пришел командир стрелкового батальона.
     — Пожалуй, надо подождать,— сказал он, кивая на высоту, хотел посоветоваться, стоит ли атаковать врага, напуганного обходом с фланга. Но в это время с нашего берега приплыл связной с приказом оставить плацдарм. Его защитники выполнили свою задачу. Мокрые, усталые, многие раненые, они вернулись на свой берег с сознанием честно исполненного долга.
     Все участники этих трехдневных боев в невероятных условиях половодья были представлены к награде медалью «За отвагу».
     А фронт двигался дальше на запад. В боях за станцию Мецеюв в июле сорок четвертого Темляков и Парпиев заслужили награды—ордена Славы II степени. Расчеты их орудий продолжали сражаться бок о бок. Осенью они вышли на Магнушевский плацдарм за Вислой, южнее Варшавы.
     Расчеты Темлякова и Парпиева входили в состав 8 гвардейской армии, которой командовал прославленный генерал-полковник Чуйков.
     В наградном листе Темлякова эти январские бои, вошедшие в историю, отражены так: «При прорыве долговременной и глубокоэшелонированной обороны противника в районе Головочув 14 января 1945 года товарищ Темляков, командуя орудием, показал образцы точного огня, расчетливости, решимости действий. Поддерживая наступающую пехоту, его орудие, несмотря на сложность боевой обстановки, следовало в боевых порядках пехоты, сокрушая своим огнем укрепления немцев, уничтожая и рассеивая живую силу противника, очищая путь наступающей нашей пехоте. Его орудие уничтожило: один дзот, три станковых пулемета 1 повозку с боеприпасами. За успешные боевые действия, мужество и отвагу — достоин правительственной награды — ордена Славы I степени».
     Усен Бейшеев за участие в этих боях был награжден орденом Славы II степени.
     16 апреля 1945 года началось сражение за Берлин.
     Орудие Дмитрия Темлякова вело огонь с боевого рубежа в полосе наступления 83 стрелкового полка южнее Зееловских высот. Вдруг совсем рядом разорвался снаряд. Земля вздыбилась, тугая, горячая волна ударила по телу, оглушила, отбросила...
     Вскочив, Усен прильнул к прицелу, продолжал огонь и, уничтожив дзот, оглянулся. Невдалеке, разбросав руки, неподвижно лежал Темляков.
     — Ашрот! Командира в укрытие! — крикнул Усен и снова продолжал вести огонь.
     Продвигаясь вперед, орудия Парпиева и Бейшеева оказались рядом. Узнав о ранении Темлякова, Абдурашид покачал головой, подозвал Тухватуллина, который перешел к нему в расчет наводчиком.
     — Будет передышка, надо узнать, куда отправили Дмитрия.
     В районе фольварка Людвигслут наша пехота пошла на штурм высоты. И тут в бой вступили уцелевшие орудия и пулеметные точки противника. Сначала изредка, а Потом все чаще и чаще в цепях наших бойцов вставали разрывы снарядов. А огонь пулеметов не позволял поднять головы. Атака срывалась. Под прикрытием своего огня вражеские солдаты бросились в контратаку.
     Орудийный расчет Бейшеева снаряд за снарядом посылал навстречу врагу. Неожиданно Усен почувствовал толчок в плечо, потрогал его рукой — ладонь была в крови, гимнастерка тоже. Рука плохо повиновалась.
     — Огонь по гадам! — в неистовстве закричал Усен. У него были воспалены глаза, по правой руке текла густая струйка крови, рука повисла, как плеть.
     Неподалеку прямой наводкой било орудие Парпиева.
     Контратака немцев была отбита.
     К вечеру, уставшие, запыленные и пропахшие пороховой гарью, оба расчета достигли высотки и расположились на короткий отдых.
     21 апреля война пришла в столицу фашистской Германии.
     На одной из улиц Берлина провел Парпиев свой последний бой. Уничтожил две огневые точки, мешавшие продвижению нашей пехоты.
     В наградных листах Усена Бейшеева и Абдурашида Парпиева предельно сжато изложены подвиги, совершенные ими в Берлинской битве.
     Полными кавалерами орденов Славы закончили войну наши земляки: Дмитрий Андреевич Темляков, Усен Бейшеев, Абдурашид Парпиев.
     После демобилизации все они вернулись в Киргизию к мирному труду.
     Темляков живет в Пржевальске, работает инженером-экономистом на электротехническом заводе.
     Бейшеев по-прежнему живет в селе Кочкорка Нарынской области. Работает завхозом районного участка пастбищного хозяйства.
     Парпиев с 1947 года работал на руководящих должностях в сельском хозяйстве. Последние двенадцать лет был председателем колхоза имени Калинина Карасуйского района Ошской области. Он был участником Всесоюзной Выставки Достижений Народного Хозяйства, депутатом райсовета, делегатом XII съезда Компартии Киргизии.
     В Оше, в органах МВД работает четвертый однополчанин – Мидхат Тухватуллин.

 

© Скауты Кыргызстана, 2004
Кыргызстан, Бишкек,
4 м-н, 33
e-mail: scout_kg@mail.ru
Hosted by uCoz